Неточные совпадения
— Нет, не нужно, — сказал
учитель, укладывая карандаши и рейсфедер в задвижной ящичек, — теперь прекрасно, и вы больше не прикасайтесь. Ну, а вы, Николенька, — прибавил он,
вставая и продолжая искоса смотреть на турка, — откройте наконец нам ваш секрет, что вы поднесете бабушке? Право, лучше было бы тоже головку. Прощайте, господа, — сказал он, взял шляпу, билетик и вышел.
«Мама, а я еще не сплю», — но вдруг Томилин, запнувшись за что-то, упал на колени, поднял руки, потряс ими, как бы угрожая, зарычал и охватил ноги матери. Она покачнулась, оттолкнула мохнатую голову и быстро пошла прочь, разрывая шарф.
Учитель, тяжело перевалясь с колен на корточки,
встал, вцепился в свои жесткие волосы, приглаживая их, и шагнул вслед за мамой, размахивая рукою. Тут Клим испуганно позвал...
— Довольно, Анна, — ворчал доктор, а отец начал спорить с
учителем о какой-то гипотезе, о Мальтусе; Варавка
встал и ушел, увлекая за собой ленту дыма сигары.
Остановясь, она подняла голову и пошла к дому, обойдя
учителя, как столб фонаря. У постели Клима она
встала с лицом необычно строгим, почти незнакомым, и сердито начала упрекать...
Однажды, придя к
учителю, он был остановлен вдовой домохозяина, — повар умер от воспаления легких. Сидя на крыльце, женщина веткой акации отгоняла мух от круглого, масляно блестевшего лица своего. Ей было уже лет под сорок; грузная, с бюстом кормилицы, она
встала пред Климом, прикрыв дверь широкой спиной своей, и, улыбаясь глазами овцы, сказала...
А через несколько дней, ночью,
встав с постели, чтоб закрыть окно, Клим увидал, что
учитель и мать идут по дорожке сада; мама отмахивается от комаров концом голубого шарфа,
учитель, встряхивая медными волосами, курит. Свет луны был так маслянисто густ, что даже дым папиросы окрашивался в золотистый тон. Клим хотел крикнуть...
У повара Томилин поселился тоже в мезонине, только более светлом и чистом. Но он в несколько дней загрязнил комнату кучами книг; казалось, что он переместился со всем своим прежним жилищем, с его пылью, духотой, тихим скрипом половиц, высушенных летней жарой. Под глазами
учителя набухли синеватые опухоли, золотистые искры в зрачках погасли, и весь он как-то жалобно растрепался. Теперь, все время уроков, он не
вставал со своей неопрятной постели.
Тот
встал и, раскрыв наудачу, стал читать.
Учитель недовольно морщился.
Это —
учитель немецкого языка, мой дальний родственник, Игнатий Францевич Лотоцкий. Я еще не поступал и в пансион, когда он приехал в Житомир из Галиции. У него был диплом одного из заграничных университетов, дававший тогда право преподавания в наших гимназиях. Кто-то у Рыхлинских посмеялся в его присутствии над заграничными дипломами. Лотоцкий
встал, куда-то вышел из комнаты, вернулся с дипломом и изорвал его в клочки. Затем уехал в Киев и там выдержал новый экзамен при университете.
Николай Силыч, до сего времени молчавший, при последней фразе взглянул на священника, а потом,
встав на ноги, обратился к инспектору-учителю.
Но уже, как маньяк, он не может отвязаться от своей безумной затеи.
Учитель танцев, милейший Петр Алексеевич Ермолов? Но тотчас же в памяти
встает величавая важная фигура, обширный белый вырез черного фрака, круглые плавные движения, розовое, полное, бритое лицо в седых, гладко причесанных волосах. Нет, с тремя рублями к нему и обратиться страшно. Говорят, что раньше юнкера пробовали, и всегда безуспешно.
— Кажется, я их здесь на окне давеча видела, —
встала она из-за стола, пошла, отыскала ножницы и тотчас же принесла с собой. Петр Степанович даже не посмотрел на нее, взял ножницы и начал возиться с ними. Арина Прохоровна поняла, что это реальный прием, и устыдилась своей обидчивости. Собрание переглядывалось молча. Хромой
учитель злобно и завистливо наблюдал Верховенского. Шигалев стал продолжать...
Эта тяжелая и совершенно неожиданная сцена взволновала всех при ней присутствовавших, кроме одного Препотенского.
Учитель оставался совершенно спокойным и ел с не покидавшим его никогда аппетитом. Серболова
встала из-за стола и вышла вслед за убежавшей старушкой. Дарьянов видел, как просвирня обняла Александру Ивановну. Он поднялся и затворил дверь в комнату, где были женщины, а сам стал у окна.
Дарьянов засмеялся,
встал и пошел за Варнавой. Между тем
учитель, употребивший это время на то, чтобы спрятать свое сокровище, чувствовал здоровый аппетит и при новом приглашении к столу не без труда выдерживал характер и отказывался.
Термосесов, еще раз поощрив Варнаву всякими похвалами,
встал и, захватив с собою
учителя, велел ему провести себя куда-нибудь в укромное место и доставить туда же и Данилку.
Юлия Филипповна. Я не возражала. Не знаю… не знаю я, что такое разврат, но я очень любопытна. Скверное такое, острое любопытство к мужчине есть у меня. (Варвара Михайловна
встает, отходит шага на три в сторону.) Я красива — вот мое несчастие. Уже в шестом классе гимназии
учителя смотрели на меня такими глазами, что я чего-то стыдилась и краснела, а им это доставляло удовольствие, и они вкусно улыбались, как обжоры перед гастрономической лавкой.
Как хорошо быть рабочим, который
встает чуть свет и бьет на улице камни, или пастухом, или
учителем, который учит детей, или машинистом на железной дороге…
В час
вставали из-за стола и, невзирая ни на какую погоду, отправлялись под надзором дежурного
учителя гулять.
Написав это, Павел лег на кровать. Губернский
учитель музыки был, впрочем, совершенно другого мнения: он всегда выговаривал брюнетке за то, что она решительно не умеет держать себя за фортепьяно, потому что очень ломается. Пролежав несколько минут, Павел
встал и снова принялся писать...
— Значит, сильно пьяный. Эй,
учитель! Ну-ка,
вставай!
— Кажись бы, я старался, — бравирует Яшка, предчувствующий, что
учитель его «срежет». — Жена довольна, — не
встает сегодня…
Однажды мы сидели в классе математики.
Учитель ее, жестокосердейший меланхолик, сидел погруженный в глубокую задумчивость. Собственно учением он нас не обременял, но наблюдал более всего тишину и спокойствие в классе. Мы все сидели как мухи, прихваченные морозом. Вдруг белобрысый Аксанов, оказавшийся ужасно гадким мальчишкой,
встал.
Ферапонтов, не поднимая глаз, пошел и
встал, а
учитель снова погрузился в свою задумчивость.
Николай
встал, протягивая
учителю руку.
Все пришло в движение:
учитель стремглав бросился из дверей, чтоб встретить его внизу, у крыльца; гости
встали с мест своих, и даже Алеша на минуту забыл о своей курочке и подошел к окну, чтоб посмотреть, как рыцарь будет слезать с ретивого коня. Но ему не удалось увидеть его, ибо он успел уже войти в дом. У крыльца же вместо ретивого коня стояли обыкновенные извозчичьи сани. Алеша очень этому удивился! «Если бы я был рыцарь, — подумал он, — то никогда бы не ездил на извозчике, а всегда верхом!»
И только что
встали из-за стола, как он с трепещущим от страха и надежды сердцем подошел к
учителю и спросил, можно ли идти поиграть на дворе.
На следующий день, в назначенный час,
учитель взял в руки книжку, из которой задан был урок Алеше, подозвал его к себе и велел проговорить заданное. Все дети с любопытством обратили на Алешу внимание, и сам
учитель не знал, что подумать, когда Алеша, несмотря на то что вовсе накануне не твердил урока, смело
встал со скамейки и подошел к нему. Алеша нимало не сомневался в том, что и этот раз ему удастся показать свою необыкновенную способность; он раскрыл рот… и не мог выговорить ни слова!
Саша (
встает). Иди-ка, брат, спать! Если бы не пил, не делал бы открытий! Пьяница! А еще тоже
учитель! Ты не
учитель, а свинтус! Ступай спать! (Бьет его по спине и уходит в школу.)
Петя ехидно улыбается. Удодов тоже улыбается. Оба они понимают замешательство
учителя. Ученик VII класса еще пуще конфузится,
встает и начинает ходить из угла в угол.
— Ну, брат Андрюша,
вставай! просыпайся! — разбудил
учителя Хвалынцев, вернувшись к нему в половине десятого: — дело всерьез пошло!.. Как ни глупо, а драться, кажись, и взаправду придется.
— А ты вот что, — предложил ему
учитель, — коли хочешь, так оставайся ночевать у меня, я тебе в той комнате свою постель уступлю, а сам на кушетке… А завтра
встанем пораньше и отправимся. Идет, что ли?
В школе они застали послеобеденный класс. Девочки и мальчики учились вместе. Довольно тесная комната была набита детьми. И тут стоял спертый воздух.
Учитель — черноватый молодой человек с чахоточным лицом — и весь класс
встали при появлении Станицыной.
Учитель Таси сейчас же
встал, побежал туда и только крикнул...
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что́! Уже не будет того, что́ теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она
встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние,
учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, — а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.